Эпоха династии Тан (618-905) в истории Китая была эпохой политического и экономического подъема страны, роста могущества и культурного влияния Китая, объединенного под властью танских императоров после многих веков упадка и раздробленности на отдельные, фактически независимые от центральной власти, княжества. В истории развития китайской художественной литературы, в частности в истории китайской поэзии, эпоха династии Тан также была эпохой расцвета. Достаточно сказать, что императорское издание поэтов этой эпохи (Юй дин цюань тан ши, изд. в 1703), состоящее из 900 глав, насчитывает 2 200 поэтов (в число их входят такие гиганты, как Ли Бо, Ду Фу, Ван Вэй, Мын Хао-Жань, Бо-Цзюй-и и др.) с 48 900 стихотворениями. С точки зрения формы «с наступлением эпохи Тан стихи стали совершенны, закончены во всех своих видах и стилях; все способы стиха были точно так же отчетливо проявлены» (Предисловие к «Юй динь цюань тан ши»). Наиболее древним памятником китайской поэзии является вошедшая в конфуцианский канон «Книга гимнов и песен» (Ши-цзин) - сборник поэтических произведений, относящихся к периоду XII-VI вв. до н. э., и уже в нем напр. мы часто находим столь характерное для четверостиший танской эпохи чередование рифм типа а а в а. Со времени Ши-цзин’а китайская поэзия прошла значительный путь развития и все основные формы Т. п., как-то: поэзию классического типа на древнем языке (ши), любовную лирику, творимую зачастую на живом языке данной эпохи (типа цы). Этот вид китайской поэзии существовал до Тан под другими названиями и дошел до нас с сборниках «Сокровищницы мелодий»; ритмическую и рифмованную прозу (типа фу) мы имеем и до эпохи Тан, однако Т. п. принадлежит в значительной мере окончательная чеканка этих форм. И конфуцианство и даосизм, искавшие своих идеалов в глубокой древности, равно как и существование сложившийся литературной традиции до эпохи Тан, оказали весьма значительное влияние на Т. п. Оно сказалось как в языке (древнем и уже плохо понимаемом на слух) поэзии господствующего класса, так и в мотивах (воспевание древности и подражание древним образам, заимствованная во многих случаях от древних тематика и т. п.), в формах произведений и в сложности образов (предполагалось знакомство читателя со всей предшествующей историей, культурой и литературой) и богатстве литературных намеков, ставящих порою современного исследователя Т. п. перед большими трудностями в понимании некоторых образов Т. п.

Самый язык значительной части поэтов эпохи Тан был односложен, в подражание языку древних авторов, и поэтому малопонятен на слух. Малая слуховая выразительность стиха компенсировалась однако его музыкальностью, т. к. ритм китайского стихотворения строился не на чередовании ударных и неударных слогов, а на чередовании так наз. «ровных» и «косых» тонов, т. е. на чередовании односложных слов, произносимых с различной длительностью и высотой. Рифмоваться могли только те слова, которые произносились в одном и том же тоне. Кроме того, получалось так, что иероглифическая форма письменности, нередко дающая для обозначения слова схематизированный условный рисунок (при развитии каллиграфии до уровня подлинного искусства), тем самым в ряде случаев дополняла образность и поэтическую выразительность стиха (напр. знак потока писался с тремя каплями текущей воды и т. п.). Наиболее распространенной формой Т. п. были четверостишия из пяти или семи слов-слогов в строке, с цезурой после второго в пятисложных и обычно после четвертого в семисложных размерах. Порядок развертывания образов в таком стихотворении был подчинен строгим правилам. Излюбленным поэтическим приемом было абсолютно синтаксически параллельное построение смежных строк, как это мы видим в последних двух строках следующего стихотворения знаменитого поэта Ли Бо:

Перед постелью светлой луны сиянье:

Кажется - это на полу иней

Поднял голову, взираю (на) горную луну;

Опускаю голову: думаю (о) родной стороне.

Большое распространение имели также «люй-ши» - «правильные стихи» - восьмистишия с общей рифмой для четырех четных строк, с нерифмованными нечетными строками (типа a b c b d b c b и иногда aa b aca da). Эти восьмистишия иногда объединялись общей темой и превращались тем самым в стансы более крупного по размерам произведения. То же можно сказать и о двенадцатистишиях. Были распространены и «фу» (синологи переводят это название словами: поэма, ода, размеренная проза и т. д.) - образцы ритмической прозы, прерываемой стихами. Насколько высока была техника стиха, показывают безукоризненно составленные и подчиненные всем поэтическим нормам палиндромы, т. е. стихи, читаемые в двух направлениях: как сверху вниз, так и снизу вверх (как известно, китайцы писали, располагая знаки сверху вниз и строки справа налево); стихотворение при этом не только сохраняло в обеих версиях полный смысл, но и образность и т. д. Имели хождение написанные поэтическим языком трактаты о живописи (см. напр. «Тайны живописи», трактат, приписываемый знаменитому живописцу и поэту VIII в. Ван Вэю), о каллиграфии и т. д. Любимыми мотивами Т. п. были: воспевание природы, даосский мотив удаления от мира, конфуцианский мотив воспевания друга, способного понять и восприять вдохновение поэта, мотив тоски по родной стороне, гражданской скорби и воспевания древности, буддийские мотивы храмовой поэзии, воспевание красот осени и скорбь об умирании природы и надвигающейся старости самого поэта. Нашел свое отражение в Т. п. и социальный протест против феодального угнетения и эксплоатации народных масс. Наряду с этими мотивами существовала тематическая поэзия хризантемы, чая, луны, вина и т. д. К любовной лирике поэты, принадлежавшие к господствующему классу, в силу феодальной морали, относились пренебрежительно. Зато народная поэзия (к сожалению очень мало изученная), на живом языке создававшая свои шедевры поэтического творчества и питавшая своими мощными и живыми истоками и поэзию господствующего класса (феодалов), восполнила этот пробел и дала нам совершенные образцы любовной лирики. Т. п. оказала огромное влияние не только на китайскую поэзию последующих эпох, но и на поэзию Японии, Кореи и других стран, заимствовавших китайскую культуру.

Династия Тан является важным периодом в истории Китая. Этот период характеризуется экономическим расцветом, социальной стабильностью и блестящей культурой. Китайская классическая поэзия находилась в расцвете.

Династия Тан * является важным периодом в истории Китая. Этот период характеризуется экономическим расцветом, социальной стабильностью и блестящей культурой. Китайская классическая поэзия находилась в расцвете. Поэтическое творчество в то время даже стало одним из главных составляющих жизни всего общества, а также одним из предметов на государственных экзаменах (для получения права на поступление на государственную службу). В полное собрание поэзии династии Тан вошло около 50 тыс. стихов более 2300 поэтов.

Танскую поэзию исторически можно разделить на 4 этапа: поэзия начала династии Тан; поэзия расцвета династии Тан; поэзия заката династии Тан и поэзия упадка династии Тан.

К начальному этапу Танской поэзии (618—721) относится творчество «четверых выдающихся»---Ван Бо, Лу Чжаолинь, Ло Биньван и Ян Цзюн. Они создали систему чередования рифм и ритма стиха, и с тех пор китайская поэзия прошла значительный путь развития типа «Люйши» (уставное пятисловное или семисловное восьмистишие). Это позволило поэзии танской эпохи проявить свой стиль. Речь идет о темах стихов, которые были наполнены богатым содержанием.

Танские поэты в своих стихах описывали широкий социальный фон Китая. творчество поэтов отличалось ясным, живым и откровенным стилем. В начале Тан самым знаменитым поэтом в Китае являлся Чэнь Цыан, который отстаивал мнение о том, что поэзия должна отражать реальную жизнь. Его стихи открыли широкий путь развитию танской поэзии.

В период расцвета династии Тан(712-762) танская поэзия испытала апогей своего развития. Этот период знаменит большими достижениями в поэтическом творчестве. В это время появились стихи, в которых внимание авторов сосредоточено на различных сюжетах. Некоторые поэты увлекались описанием прекрасных природных пейзажей Родины; некоторые стремились описать неприступность пограничных крепостей; некоторые любили прославлять героизм; а некоторые поэты в своих стихах описывали нужды простого народа, отражали его полную страданий, трудную жизнь. Благодаря появлению этих поэтов и их произведений во время династии Тан во всей стране сложилась благоприятная атмосфера для развития литературного творчества.

В период расцвета династии Тан наиболее известными поэтами были: Ли Бо, Ду Фу, Ван Вэй, Мэн Хаожань, Гао ши, Цэн Цэнь и другие. В частности Цэн Цэнь прославился произведениями, в которых он описывал деятельность на пограничных рубежах страны. В стихах Гао Ши наиболее четко отражены чаяния простых людей.. Однако самыми прославленными танскими поэтами являются «Небожитель поэзии»--Ли Бо и «Священномудрый поэт»-- Ду Фу, стихи которых оказали большое влияние на поэтическое творчество литераторов последующих эпох.

В период заката династии Тан наиболее известными поэтами были: Бо Цзюйи, Юань Шэнь, Ли Хэ и другие. Среди них, Бо Цзюйи прекрасно владел жанром пародии. В его стихах содержится ирония по поводу обложения населения непосильными поборами и протест военной агрессии. Кроме того, Бо Цзюйи писал свои стихи простым и живым языком, поэтому его произведения пользовались большой популярностью у читателей.

Ли Хэ умер рано, он прожил немногим более 20 лет. Всю жизнь он прожил в большой нищете, не повезло ему и в поисках карьеры. В его стихах присутствует богатая фантазия, оригинальные и интересные мысли и лирический настрой.

В период упадка династии Тан(827—859) наиболее прославились поэты Ли Шанин и Ду Му В стихах Ду Му отразились его политические устремления. А произведения Ли Шанина известны своей четкой структурой, прекрасным живым языком и лирическим стилем. В его стихах описаны невзгоды на пути к карьере. Среди его произведений наиболее известно стихотворение «У Ти»(без названия).

Династия Тан* 唐朝 táng cháo династия Тан (618—907 гг.)

Танская поэзия

Танская поэзия

ТАНСКАЯ ПОЭЗИЯ. - Эпоха династии Тан (618-905) в истории Китая была эпохой политического и экономического подъема страны, роста могущества и культурного влияния Китая, объединенного под властью танских императоров после многих веков упадка и раздробленности на отдельные, фактически независимые от центральной власти, княжества. В истории развития китайской художественной литературы, в частности в истории китайской поэзии, эпоха династии Тан также была эпохой расцвета. Достаточно сказать, что императорское издание поэтов этой эпохи (Юй дин цюань тан ши, изд. в 1703), состоящее из 900 глав, насчитывает 2 200 поэтов (в число их входят такие гиганты, как Ли Бо, Ду Фу, Ван Вэй, Мын Хао-Жань, Бо-Цзюй-и и др.) с 48 900 стихотворениями. С точки зрения формы «с наступлением эпохи Тан стихи стали совершенны, закончены во всех своих видах и стилях; все способы стиха были точно так же отчетливо проявлены» (Предисловие к «Юй динь цюань тан ши»). Наиболее древним памятником китайской поэзии является вошедшая в конфуцианский канон «Книга гимнов и песен» (Ши-цзин) - сборник поэтических произведений, относящихся к периоду XII-VI вв. до н. э., и уже в нем напр. мы часто находим столь характерное для четверостиший танской эпохи чередование рифм типа аава. Со времени Ши-цзин’а китайская поэзия прошла значительный путь развития и все основные формы Т. п., как-то: поэзию классического типа на древнем языке (ши), любовную лирику, творимую зачастую на живом языке данной эпохи (типа цы). Этот вид китайской поэзии существовал до Тан под другими названиями и дошел до нас с сборниках «Сокровищницы мелодий»; ритмическую и рифмованную прозу (типа фу) мы имеем и до эпохи Тан, однако Т. п. принадлежит в значительной мере окончательная чеканка этих форм. И конфуцианство и даосизм, искавшие своих идеалов в глубокой древности, равно как и существование сложившийся лит-ой традиции до эпохи Тан, оказали весьма значительное влияние на Т. п. Оно сказалось как в языке (древнем и уже плохо понимаемом на слух) поэзии господствующего класса, так и в мотивах (воспевание древности и подражание древним образам, заимствованная во многих случаях от древних тематика и т. п.), в формах произведений и в сложности образов (предполагалось знакомство читателя со всей предшествующей историей, культурой и литературой) и богатстве литературных намеков, ставящих порою современного исследователя Т. п. перед большими трудностями в понимании некоторых образов Т. п.
Самый язык значительной части поэтов эпохи Тан был односложен, в подражание языку древних авторов, и поэтому малопонятен на слух. Малая слуховая выразительность стиха компенсировалась однако его музыкальностью, т. к. ритм китайского стихотворения строился не на чередовании ударных и неударных слогов, а на чередовании так наз. «ровных» и «косых» тонов, т. е. на чередовании односложных слов, произносимых с различной длительностью и высотой. Рифмоваться могли только те слова, к-рые произносились в одном и том же тоне. Кроме того, получалось так, что иероглифическая форма письменности, нередко дающая для обозначения слова схематизированный условный рисунок (при развитии каллиграфии до уровня подлинного искусства), тем самым в ряде случаев дополняла образность и поэтическую выразительность стиха (напр. знак потока писался с тремя каплями текущей воды и т. п.). Наиболее распространенной формой Т. п. были четверостишия из пяти или семи слов-слогов в строке, с цезурой после второго в пятисложных и обычно после четвертого в семисложных размерах. Порядок развертывания образов в таком стихотворении был подчинен строгим правилам. Излюбленным поэтическим приемом было абсолютно синтаксически параллельное построение смежных строк, как это мы видим в последних двух строках следующего стихотворения знаменитого поэта Ли Бо:

Перед постелью светлой луны сиянье:
Кажется - это на полу иней
Поднял голову, взираю (на) горную луну;
Опускаю голову: думаю (о) родной стороне.

Большое распространение имели также «люй-ши» - «правильные стихи» - восьмистишия с общей рифмой для четырех четных строк, с нерифмованными нечетными строками (типа abcbdbcb и иногда aabacada). Эти восьмистишия иногда объединялись общей темой и превращались тем самым в стансы более крупного по размерам произведения. То же можно сказать и о двенадцатистишиях. Были распространены и «фу» (синологи переводят это название словами: поэма, ода, размеренная проза и т. д.) - образцы ритмической прозы, прерываемой стихами. Насколько высока была техника стиха, показывают безукоризненно составленные и подчиненные всем поэтическим нормам палиндромы, т. е. стихи, читаемые в двух направлениях: как сверху вниз, так и снизу вверх (как известно, китайцы писали, располагая знаки сверху вниз и строки справа налево); стихотворение при этом не только сохраняло в обеих версиях полный смысл, но и образность и т. д. Имели хождение написанные поэтическим языком трактаты о живописи (см. напр. «Тайны живописи», трактат, приписываемый знаменитому живописцу и поэту VIII в. Ван Вэю), о каллиграфии и т. д. Любимыми мотивами Т. п. были: воспевание природы, даосский мотив удаления от мира, конфуцианский мотив воспевания друга, способного понять и восприять вдохновение поэта, мотив тоски по родной стороне, гражданской скорби и воспевания древности, буддийские мотивы храмовой поэзии, воспевание красот осени и скорбь об умирании природы и надвигающейся старости самого поэта. Нашел свое отражение в Т. п. и социальный протест против феодального угнетения и эксплоатации народных масс. Наряду с этими мотивами существовала тематическая поэзия хризантемы, чая, луны, вина и т. д. К любовной лирике поэты, принадлежавшие к господствующему классу, в силу феодальной морали, относились пренебрежительно. Зато народная поэзия (к сожалению очень мало изученная), на живом языке создававшая свои шедевры поэтического творчества и питавшая своими мощными и живыми истоками и поэзию господствующего класса (феодалов), восполнила этот пробел и дала нам совершенные образцы любовной лирики. Т. п. оказала огромное влияние не только на китайскую поэзию последующих эпох, но и на поэзию Японии, Кореи и других стран, заимствовавших китайскую культуру.

Литературная энциклопедия. - В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература . Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929-1939 .

Смотреть что такое "Танская поэзия" в других словарях:

- (Су Дун по, 1036 1101) знаменитый китайский поэт, ученый и государственный деятель эпохи династии Сун. В 1057 С. выдержал экзамен на высшую в империи ученую степень «цзинь ши». Навлекши на себя гнев в придворных кругах своими стихотворными… … Литературная энциклопедия

Чен Гоншу. Тао Юань мин, XVII в. Тао Юань мин (кит. 陶渊明, 365 427) китайский поэт, величайший из мастеров древности. Содержание … Википедия

Польская литература литература, написанная на польском языке либо литература польского народа и Польши, написанная преимущественно на польском языке. Содержание 1 Средневековая литература 2 Литература нового времени … Википедия - Китайская Народная Республика, КНР, гос во в Центр, и Вост. Азии. Принятое в России название Китай от этнонима кидане (они же китаи) группы монг. племен, покоривших в средние века территорию сев. областей совр. Китая и образовавших гос во Ляо (X… … Географическая энциклопедия

Десять энциклопедий традиционного Китая № Название Эпоха Составитель Томов 1 Тундянь Тан Ду Ю 200 2 Тунчжи Сун Чжэн Цяо 200 3 Вэньсянь Тункао Юань Ма Дуаньлинь 348 4 Сюй Тундянь Цин … Википедия

Возникновение и развитие феодализма в Корее - Положение в Корее в IV VI вв. Государства Когурё, Пэкче и Силла Развитие феодальных отношений в Корее шло медленно и неравномерно в разных частях страны. Оно сопровождалось длительной борьбой трёх государств, существовавших тогда на полуострове,… … Всемирная история. Энциклопедия

ТАНСКАЯ ПОЭЗИЯ

С 618 г. в Китае начинается правление династии Тан, продолжавшееся почти триста лет. Династия пришла к власти, подавив крестьянские восстания. Танские императоры узрели силу народа в самом начале становления нового государства. Император Тай-цзун, сын основателя династии, мог с полным правом предостеречь своего наследника: "Лодку сравню с правителем народа, реку сравню с простым народом: река способна нести на себе лодку, способна и перевернуть лодку".

В результате объединения отдельных враждовавших между собою княжеств было создано могучее Танское государство. Власть сосредоточивалась в руках императора. Его резиденцией был Чанъань - город с миллионным населением, в который стекались люди из разных мест. Первые правители Танского государства проявили немалую заботу о благосостоянии страны, раздали казенные и безнадзорные земли крестьянам, ограничили власть крупных помещиков, всемерно поощряли ремесло и торговлю. Полтораста лет страна жила мирной, сравнительно спокойной жизнью.

Конечно, страна богатела на тяжком крестьянском труде, но это все же было не "мрачное" средневековье, а время, просвещенность которого поддерживалась, в частности, системой экзаменов на чиновничьи должности. По-видимому, система эта, дававшая довольно широкую возможность привлечения талантов и допускавшая к политической деятельности не только высшие, но и средние и низшие слои землевладельцев, нарушалась подкупами, но все же она существовала, и обойти ее было нелегко.

Дотоле невиданная широта общения с внешним миром способствовала знакомству с самыми различными и среди них ранее незнакомыми Китаю религиозными воззрениями. Широта эта склоняла к религиозной терпимости, а вместе с нею и к свободе в выражении мнений, которая постепенно, однако, все больше ограничивалась.

Традиционное уважение к литературе приобрело практический характер: одним из главных предметов на экзаменах являлась поэзия. В политику и в литературу пришли выходцы из семей средних и малопоместных землевладельцев, выросшие в деревнях и связанные многими нитями с крестьянством, люди более близкие к народу, чем старая аристократическая верхушка. Это не могло не оказать влияния на литературу.

Кругозор танского литератора намного расширился. Жизненный опыт поэта уже не ограничивался родным селением и ближним городком, а включал в себя обширнейшую страну с неодинаковыми условиями жизни в различных ее областях, с большими городами и далекими окраинами. Поэт, будучи чаще всего государственным чиновником, и своей службой, и творчеством принимал участие в жизни страны.

Когда мы обращаемся к танской литературе, мы прежде всего говорим о лирической поэзии. Она продолжила и развила великие достижения прошлого, сама же поднялась до невиданно высоких вершин. Она развивалась исподволь, потому что ей нужно было освободиться от чертополоха "красивости", заполнявшего поля литературы на протяжении предшествующего века, и выделить те живые традиции, которые могли послужить вдохновению танского времени. Кроме доханьских и ханьских поэтов, это были Жуань Цзи, Тао Юаньмин, Се Линъюнь, Се Тяо, Бао Чжао, Юй Синь Кравцова Марина Евгеньевна. История культуры Китая: Учеб. пособие для студ. вузов, обуч. по спец. "Культурология". - С. Пб.: Лань, 1999. - 416с. Чтобы сбросить путы того, что мы теперь назвали бы формализмом, танским поэтам надо было, воспользуемся словами Ду Фу, "не пренебрегая современниками, любить древних". И если каждый из перечисленных выше поэтов внес свой вклад в рождение великой танской поэзии, то главное место принадлежит все же творчеству Тао Юаньмина.

Преодолевая внутреннюю пустоту и внешнюю цветистость стихов V - VI вв., первые танские поэты отчасти были сами еще носителями этих пороков, но на их творчество уже легла печать нового: будущей простоты формы и глубины поэтической мысли.

В танское время переживали свой расцвет пятисловные и семисловные стихи - по пять и по семь иероглифов в строке, с определенным чередованием тонов, с цезурой перед последними тремя знаками в строке, с непременной и чаще всего единой рифмой (для современного читателя в значительной мере утерянной вследствие перемен в звучании иероглифов). Семисловные стихи появились после пятисловных и предоставили большую возможность применению в поэзии разговорного языка.

Новаторство танской поэзии сочеталось с традиционностью изобразительных средств и выражалось не только в открытии новой, но - часто - и в углублении привычной темы. Горы и реки, застава и луна, странник, ива и весна - все это жило и развивалось в китайской поэзии с далеких времен "Шицзина", и все это приобретало на протяжении веков новую окраску, облекалось более близкой к жизни художественной плотью. В движении поэзии от возвышенности к всеобщности и повседневности и конкретности выразилось то гениальное направление поэзии танского времени, на котором были достигнуты наибольшие ее победы.

Конфуцианство, развиваясь и видоизменяясь, всегда было главной мировоззренческой основой китайской литературы. Художник - не философ, и нельзя того или иного китайского поэта просто определять как конфуцианца, буддиста или даоса. Верны слова акад. В.М. Алексеева о том, что стихи танских поэтов "представляют нам старинную, строгую, классическую поэзию, чисто конфуцианскую по типу и идеологии, хотя не без постоянных эклектических прорывов в фантастику даосов и мистику буддистов". Даже при тех обстоятельствах, когда стихи принадлежат буддийскому монаху, как, например, Цзяожаню, мы прежде всего замечаем в них человеческую непосредственность во взгляде на мир и очаровывающее нас чувство слияния с природой.

В нравственности сила литературы, и китайская поэзия танского времени в полной мере подтверждает это. В качестве общих черт танской поэзии может быть отмечено усложнение взгляда поэзии на жизнь и развитие формальных достижений, теснейшим образом связанных с углублением и расширением ее содержания.

В поэзии VI в., в пору недолгого существования Суйского государства, уже появились новые по своей направленности произведения. Поэт и сановник Сюэ Даохэн (540 - 609) писал традиционные, обремененные украшениями стихи, но среди них мы вдруг замечаем и простоту, и открытость чувств, ставшие затем знаменем поэзии эпохи Тан.

В начале танской поэзии стоят "четверо выдающихся", среди которых заметное место занимают Ван Бо (649 - 676) и Лу Чжаолинь (637 - 689). Знаменитое сочинение Ван Бо "Во дворце тэнского князя" сохраняет еще и отвлеченность, и цветистость, и лад предшествующей поэзии, но уже полно чувствами и пейзажами, предвещающими грядущую силу и простоту Литература и культура Китая: Сб. статей к 90-летию со дня рождения акад. Василия Михайловича Алексеева. М.: Наука, 1972. 360 с.. У Ван Бо - и самообличение, в дальнейшем обычное для танской поэзии ("Не развожу шелкопрядов, а одеваюсь, не обрабатываю землю, а ем. За какие же мои добродетели все это?"), и сочувствие людям, а не просто любование природой, и воспевание дружбы. В коротких стихотворениях поэт достигает лишенного вычурностей изящества, чем так прославилась впоследствии танская поэзия. А Лу Чжаолинь написал стихи "Чанъань - подражание древнему", в которых блестящая столица представлена без восхищения в противовес привычной манере "дворцовых" стихов. Так "четверо выдающихся" - кроме упомянутых, еще Ло Биньван (640? - 684?) и Ян Цзюн (650 - 692?), - продолжая традицию, преодолевали ее, что заметил в дальнейшем Ду Фу.

Подлинное же новаторство начинается с Чэнь Цзыана (661 - 702). Живший почти одновременно с "четырьмя выдающимися", он опередил их. Чэнь Цзыан был государственным чиновником, заботившимся о благе народа. Он докладывал императрице: "В правлении государя нет ничего дороже успокоения людей". Служения людям требовал он и от поэзии. Он не мог, да и не желал рвать с традицией и, осуждая красивости прежних времен, одобрял стихи Цао Пи, восторгался поэзией Жуань Цзи и Цзо Сы. Этим возвращением к древнему он отвечал на требования своего времени. Чэнь Цзыан явил пример поэта, личность и стихи которого гармонировали между собою, пример государственного деятеля, стремившегося отдать свой дар стихотворца делу, которому служил. В приближении к подобной гармонии в жизни и творчестве был идеал последующей поэзии, и не удивительно, что позднейшие современники - среди них Ду Фу, Хань Юй, Бо Цзюйи - произнесли немало хвалебных слов о Чэнь Цзыане, после трудов которого открывается самое славное время расцвета танской поэзии.

В литературе оно начинается поэзией Мэн Хаожаня (689 - 740), жившего в памятные для страны годы Кайюань и оставившего более двухсот шестидесяти стихотворений, по большей части пятисловных. Известные нам волнения в жизни Мэн Хаожаня были вызваны неудачами, связанными с государственной службой. До сорока лет он занимался науками, а когда захотел служить, то сначала получил отказ, потом был взят на место чиновника, но служил очень недолго и окончил свои дни в бедности. "В Северный зал больше бумаг не ношу, К Южной горе вновь я в лачугу пришел. Я не умен - мной пренебрег государь. Болен всегда, - и позабыли друзья" Литература и культура Китая: Сб. статей к 90-летию со дня рождения акад. Василия Михайловича Алексеева. М.: Наука, 1972. 360 с..

В творчестве Мэн Хаожаня есть благородство отрешенности от чиновничьей суеты, есть грустная радость слияния с природой, доброта нелицемерного человеческого чувства. Творчество Мэн Хаожаня тематически не выходит за границы узкого мирка, в котором он жил (он называет себя лумэньским отшельником). Великий сунский поэт Су Ши отмечал высоту содержания поэзии Мэн Хаожаня и ограниченность отраженной в ней жизни. Но этот, казалось бы, узкий мирок был неотделимой составной частью большого и широкого мира, лежавшего перед танской поэзией, и стихи Мэн Хаожаня ценны и заключенной в них судьбой поэта. Они удивительно чисты и свободны от лишних слов, они как бы скульптурны, так ясно вырисовываются в них и человек и природа, и все это вместе создает картину жизни, окружавшей поэта и друзей его, к которым он обращается в своих стихах. Мирный отшельник Мэн Хаожань был смелым пролагателем новых путей в поэзии: лишь решительно отвергнув живучее наследие дворцовых стихотворцев и обратившись ко вновь возрожденным творениям Тао Юаньмина с его утверждением человеческой личности и Се Линъюня с его проникновением в природу, можно было так просто и ясно выразить себя, как это сделал Мэн Хаожань.

"Я люблю учителя Мэна", - писал Ли Бо. Но, пожалуй, ближе всех к Мэн Хаожаню оказался Ван Вэй (701 - 761) История и культура Китая: Сб. памяти академика В.П.Васильева / Отв. ред. Л.С.Васильев. М.: Наука, 1974. 480 с.. Жизнь Ван Вэя была более схожей с жизнью остальных танских поэтов. Он служил, в двадцать один год уже имел высокую научную степень, вращался в кругу именитых людей и был увлечен своими успехами и блеском страны. Поэтому в юности так часты у него чуждые Мэн Хаожаню стихи о воинских подвигах. Он создал, в частности, повторяющуюся затем не раз в китайской поэзии трогательную и героическую историю старого полководца не у дел, которого страна призвала к оружию, когда ей стало угрожать чужеземное нашествие.

Ван Вэй ненамного пережил Мэн Хаожаня, но на судьбе его успел сказаться мятеж Ань Лушаня, сыгравший трагическую роль в жизни почти всех самых больших танских поэтов. Ван Вэй не покинул столицу, и Ань Лушань заставил его служить мятежникам. После подавления мятежа поэт на некоторое время был подвергнут опале.

С годами в стихах Ван Вэя все большее место занимает природа. Он обращается к буддизму. Вначале он примиряет службу с уединением и даже в одном из дошедших до нас писем порицает Тао Юаньмина, предпочётшего стыд милостыни стыду службы, в дальнейшем же стихи его говорят о полном отказе от чиновничьей карьеры.

По словам ученого XVIII в. Шэнь Дэцяня, Мэн Хаожань воспринял у Тао Юаньмина "безмятежность и отрешенность", Ван Вэй же - "чистоту и сочность". Ван Вэй был не только поэтом, но и каллиграфом и живописцем. Су Ши сказал о нем: "Возмешь его стихи, в стихах - картина, взглянешь на его картины, в картинах - стихи". Стихи Ван Вэя объемны - в них звуки, ощущения, запахи... "Сосны вобрали в себя звук, содержащийся в ветре, - писал он. - Цветы стоят над изображениями в озере... В тонких ветвях ветер беспорядочно шумит. Среди редких теней холоден свет луны".

Буддийские воззрения Ван Вэя, весьма "модные" в его время, заставили поэта искать уединения и как можно меньше говорить о самом себе. Но природа Ван Вэя уже более связана с людьми, чем у Мэн Хаожаня. Сравним со стихами Ван Вэя знаменитое стихотворение Мэн Хаожаня "Весеннее утро":

Меня весной

Не утро пробудило:

Я отовсюду

Слышу крики птиц.

Ночь напролет

Шумели дождь и ветер.

Цветов опавших

Сколько - посмотри!

(Перевод Л. Эйдлина)

Если пейзажные стихи Мэн Хаожаня - это всегда прежде всего способ выражения чувств самого поэта, то в творчестве Ван Вэя даже там, где, казалось бы, речь идет только о природе, всегда незримо присутствует человек, любующийся ею. В этом - пришедшее в китайскую литературу с Ван Вэем усиление внимания и интереса к человеку.

Горы пустынны.

Не видно души ни одной.

Вечерний луч

Протянулся в сумрак лесной,

Зеленые мхи

Озарил, сверкнув с вышины.

(Перевод Арк. Штейнберга).

Поэзия Гао Ши (702 - 765) и близких к нему поэтов говорит о широких просторах родины, о судьбе людей и о тяготах их жизни. Еще не умея в них особенно проникнуть, поэты задумывались над тем, как страдает народ. Их еще ослеплял блеск победных походов, но видели они и муки покинутых семей, и смерть кормильцев; уже рождалось сомнение в том, насколько оправданны эти жертвы.

Неудачи в карьере, годы странствий и, наконец, желанная служба, очень скоро ставшая постылой, - вот внешняя канва жизни Гао Ши. Поэт дважды побывал на границе в походах. Так появился знаменитый его "Яньский напев" Мартынов А.С. Идеологическая полемика в начале эпохи Тан и ее место в истории религий Китая. [Работа В.П.Васильева.

Гао Ши собственными глазами видел и бои, и походы, и тоскующих жен, и оставленные поля. Из непосредственных наблюдений над крестьянской жизнью рождаются у Гао Ши стихи "Написанное в дороге" - о труде и бедах народа.

Уже в который раз в истории китайской литературы служба ужаснула поэта. В стихотворении "Уезд Фэнцю" Гао Ши пишет, как он тяготится жизнью чиновника: он кланяется высшим и разбивает свое сердце, он неволит народ и наполняет печалью. Он знает, что жить надо обрабатывая "южное поле" и пустив все мирские тревоги по воле волн на восток. Он мечтал бы о спокойной жизни на старой горе, если бы не приказ государя. Он думает о Тао Юаньмине и о его сочинении "Домой, к себе!" Собственно говоря, и "южное поле" тоже из Тао Юаньмина ("Целину распахал я на далекой окраине южной"), но как много значит время: Гао Ши, для которого талант и судьба Тао Юаньмина - предел стремлений, уже печалится не только своим унижением, но и болью, причиняемой им народу. Фигура крестьянина как главного человека обретает более конкретные очертания. Это происходит наряду с общим вниманием к доброму началу в человеческой личности. Недаром же говорит Гао Ши, расставаясь с другом: "Ты не печалься, что в дальний путь не едет с тобою друг: // Есть ли под нашим небом такой, кто бы не знал тебя!"

Здесь, в творчестве одного поэта, переплелись "пейзажная" и "пограничная" темы, на которые разделяют (очень условно) китайские историки литературы танскую поэзию ее расцвета. Больше того, именно искусство пейзажа помогло китайской поэзии создать столь выразительное описание боев и походов, занимавших большое место в нелегкой жизни народа. Поэт Цэнь Шэнь (715 - 770) - автор многих "пейзажных" стихов - рисует яркие картины военной страды, в которых природа и люди составляют единое целое. Мужественность, порожденная суровой природой, жестокими силами преодолеваемой стихии, в стихах поэта уживается с лиризмом, с нежным чувством к встречаемому или провожаемому другу - образ, непременный для танской поэзии.

В стихах Цэнь Шэня поражает и чуть ли не этнографическая точность, и в то же время любовь к необыкновенному, особенно в явлениях природы. Он пишет о горе в огненных тучах, закрывших все небо и никогда не рассеивающихся, о птицах, которые не смеют долетать сюда ближе, чем на тысячу ли. Он пересказывает легенду о кипящем море, над которым не проносятся птицы.

Как и Гао Ши, как и прочие его современники, Цэнь Шэнь избрал четверостишие для выражения чувств, владеющих им: пока они еще ограничиваются тоской по дому, любовью к другу, но уже обретена та благородная сдержанность их проявления, которая сильнее, чем громкая жалоба.

Поверхностному читателю "военных" стихов Цэнь Шэня может показаться, что, в отличие от большинства танских поэтов, он увлечен походами и воспевает их. Но это не совсем так, потому что и Цэнь Шэнь замечает контраст между вольготной жизнью знати в походе и трудами простого воина. Вообще становится все яснее, что стихи о походах - также одно из проявлений жадного влечения к общественной жизни, столь характерного для китайской поэзии первой половины существования Танского государства.

И все-таки, несмотря на сочувствие стихотворцев страданиям воинов, несмотря на понимание того, что главные тяготы войн ложатся на плечи народа, даже несмотря на слова поэта Лю Ваня, что смерть в бою - удел воина, заслуги же достаются полководцу, время резкого осуждения войны еще не пришло.

Выше было сказано о том, что принятое деление танской поэзии на "пейзажную" и "пограничную" весьма условно. И Гао Ши, и Цэнь Шэнь, и Ван Чанлин (698 - 757) создали много прекрасных лирических стихотворений, развивая традиции творчества поэтов-"пейзажистов" и обогащая поэзию более широким общественным содержанием. Вместе с тем каждый из этих разных поэтов так или иначе предварил творчество своих гениальных современников - Ли Бо и Ду Фу Нестерова Е.В. К вопросу об авторстве портрета Н.Я.Бичурина // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. 23-я годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР. Доклады и сообщения. Ч. 1. М.: Наука, 1990. С. 70-76..

Ли Бо принадлежит к тем немногим поэтам, чье творчество вобрало в себя всю жизнь народа и выразило его дух. Такие поэты всегда тесно связаны со своим временем, но они и вечны; они в наибольшей силой выражают свою народность, но они и всемирны.

Ли Бо родился в 701 г. С юности мечтая о помощи людям, он избрал путь, странный для молодого человека его поколения: не держал экзаменов, ушел из дому, жил в стороне от жилищ, странствовал, увлекался даосским уединением. Ему было больше сорока лет, когда император вызвал его ко двору и наградил званием ханьлинь, что мы посчитали бы теперь академической степенью. "Бессмертный, низвергнутый с небес", - сказал о нем старший его современник - поэт Хэ Чжичжан. Ли Бо оставался поэтом, независимым в убеждениях и поступках, а они не согласовывались с чинопочитанием и придворными правилами: через три года Ли Бо покинул столицу для новых странствий и встреч с поэтами Ду Фу, Гао Ши и другими, оставшимися для нас неизвестными. Мятеж Ань Лушаня трагическим образом повлиял на судьбу Ли Бо. Через Лишань, где остановился на время поэт, проходили войска Ли Линя, младшего брата императора Су-цзуна, и Ли Бо согласился пойти к нему на службу. Ли Линь же посягнул на престол, и поэт, как его сторонник, был брошен в тюрьму, а затем сослан в далекий Елан. Но он был прощен. Его вернули с середины пути. Через несколько лет после этих событий, в 762 г., Ли Бо умер в доме своего родственника Ли Янбина, которому мы обязаны собранием сочинений поэта. Сохранилось свыше девятисот его стихотворений.

Ли Бо выделялся своей необычностью среди современников. Он чувствовал собственную незаурядность и верил в свое предназначение. "Огромная птица пэн однажды поднимется с ветром..." Восхваляя странствующих храбрецов, он думал о себе; защищая гонимых, он чувствовал себя победителем, не знающим преград. Другие поэты огорчались неудачами, сетовали на будничные неприятности каждодневного существования - Ли Бо с юности отбросил от себя мелочные тревоги и жил в непрерывном поэтическом горении, ощущая в самом себе целый мир и потому не страшась одиночества.

Ли Бо печален, даже традиционно печален. Но и в печали он мужественен, и недаром он восхваляет древнего поэта Се Тяо за его могучий дух, "достигающий до темного неба и взирающий на светлую луну". И уединение Ли Бо не похоже на тихое уединение его предшественников - Мэн Хаожаня или Ван Вэя: и радости и печали его безмерны - седым волосом в три тысячи чжанов протянулась грусть поэта! Все, что видит Ли Бо, огромно ("На Яньшани хлопья снега величиною с циновку...") Никольская С.В. “Очерк истории китайской литературы” В.П.Васильева и роман У Чэнъэня “Путешествие на Запад” // 22-я НКОГК. Ч. 3. М.: Наука, 1991. С. 44-55, и ведомы ему такие трудности, какие ни один человек и представить себе не может. Ему нужны не укромные уголки, чуть освещенные вечерним солнцем, а крутые вершины, летучие водопады, бурные реки. Он сам равен им на своем вечном пути странника, и, больше того, он - некто, живущий среди неба и земли, пребывающий с бессмертными среди звезд. Через тысячу лет после Цюй Юаня (поэта IV - III вв. до н.э.) китайский поэт снова встает рядом с бушующей стихией и безбоязненно распахивает ворота в небо ("Прогулка во сне на горе Тяньму" и другие стихотворения).

Сила образов Ли Бо поражала современников. "Опустит кисть - и устрашает ветры и ливни. А напишет стих - и вызовет слезы у злых и у добрых духов", - сказал о нем Ду Фу.

Таков Ли Бо - не отшельник, но и не человек, затерявшийся в суетной толпе. Он стоит в самой гуще, в самом тесном скоплении людей, и виден отовсюду, а сам видит весь современный ему мир - ничто не способно скрыться от его взгляда.

Ли Бо писал обо всем, что входило в круг тем танской поэзии. В "пограничных" его стихах - мужество, суровость и пленительный лиризм. Он не был чужд романтики походов, но и здесь он впереди многих других поэтов и пишет смелые стихи против войн, которые изобиловали 40-50-е годы VIII в.

С тех пор как китайцы пошли на Бодэн,

Враг рыщет у бухты Цинхай,

И с этого поля сраженья никто

Домой не вернулся живым.

И воины мрачно гладят за рубеж -

Возврата на родину ждут,

А в женских покоях как раз в эту ночь

Бессонница, вздохи и грусть "Луна над пограничными горами". Перевод А. Ахматовой.

В его творчестве прослеживается связь со старой народной поэзией. Свой стих он строил, умело расширяя рамки правил, подсказывая стихотворцам способы движения вперед, обновляя китайское стихосложение, приближая словарь поэзии к словарю жизни. Независимость Ли Бо была логическим развитием идеала свободы, провозглашенного почитаемым им Тао Юаньмином. Но Ли Бо хотел большего: он уверен в своей миссии поэта-пророка, поэта-учителя, требующей от него полной и, если угодно, безжалостной самоотдачи.

Ли Бо величествен, но в отношении его к людям нет и тени высокомерия или даже покровительства: он поглощен людскими тревогами, он доставляет радость людям, и знает об этом, и хочет этого. Но он и просвещает людей, учит их состраданию. Часто исследователи Ли Бо бывают так увлечены его стихами о космических далях и тонкой его лирикой, что не задерживаются на очень важных для полного понимания поэта стихах о трудовом народе. Этих стихов немного, в них - лишь общая картина, написанная несколькими сильными мазками, но преисполненная гневом и болью за человека.

Если бы из всей танской литературы до нас дошли только стихи Ли Бо, этого было бы вполне достаточно, чтобы говорить о времени высокогуманной поэзии. Отличительной чертой всей этой поэзии было знание народной жизни. На протяжении каких-либо ста лет мы можем наблюдать все большее наполнение поэзии каждодневными тревогами крестьянина.

Обличение несправедливости, сострадание к человеку - все это в классической китайской поэзии прежде всего связано с именем Ду Фу (712 - 770). Он сумел быть своеобразным и великим даже рядом с удивительным Ли Бо.

В творчестве Ду Фу обычно различают четыре периода. До тридцати пяти лет - это годы учения и скитаний, познания своей страны, дружбы и совместных странствий с Ли Бо, Гао Ши. Судя по немногим дошедшим до нас стихотворениям молодого Ду Фу, он полон мечтаний, веры в свои силы, и возможность приложения их. Затем - десять томительных лет в столице Чанъани, которую он покидает в сорок четыре года, когда бежит от мятежа Ань Лушаня. В столице Ду Фу бедствует, ему так и не удается устроиться на службу. Но собственные несчастья отступают перед нищетой и страданиями народа. Где-то вдали видит он уже и грядущую гибель Танского государства. И тогда появляются "Песни о боевых колесницах" - укор тому, кто рад войне. Небывалые стихи, открывающиеся проводами на войну и завершающиеся плачем и жалобами душ погибших. Ду Фу требует ограничения завоевательных войн, удовлетворения существующими размерами государства.

Незадолго до мятежа Ань Лушаня поэт написал большое стихотворение "Из столицы в Фэнсян". Это в нем знаменитые строки: "Вина и мяса слышен запах сытый, а на дороге - кости мертвецов". Это в нем новое для китайского общества чувство - стыд поэта за свое благополучие.

Не хватало лишь бедствий, принесенных мятедом Ань Лушаня, чтобы созревшая мысль поэта повела его дальше. Третий период творчества Ду Фу начинается со времени бегства из плена у мятежников. В плену он печалился о гибели страны. После бегства он пишет такие замечательные произведения, как "Деревня Цянцунь", шесть стихотворений - "Три чиновника" и "Три расставанья". Эти сюжетные стихи, дающие достоверное изображение семьи поэта и людей из народа. В "Чиновнике в Синьани" он описывает, как гонят на войну почти детей, говорит матерям о бесполезности слез: "Вы только исчахнете, целями днями горюя, а небо не сжалится, Небо - оно безучастно". Его "расставанья" - трагические монологи. В этих стихах боль за народ и боль за страну. В них и бытовые подробности, и масса "прозаизмов", и все вместе создает ту насыщенную поэзией картину действительности, за которую творениям Ду Фу дано название "поэтической истории".

Можно считать, что последний период творчества Ду Фу начался в 759 г., когда он бросил службу, к концу года приехал в Чэнду, и на западной окраине города построил свою "хижину". Однако жизнь его не стала умиротворенной и здесь, и кончил он ее в скитаниях. За последние одиннадцать лет им было написано больше тысячи стихотворений. Одна из них - "Стихи о том, как осенний ветер разломал камышовую крышу моей хижины". Собственное несчастье приводит поэта к мечте об огромном доме, в котором нашли бы спасение от дождя и ветра бедняки всей Поднебесной.

О, если бы

такой построить дои,

Под крышею

громадною одной,

Чтоб миллионы комнат

были в нем

Для бедняков,

обиженных судьбой!

Чтоб не боялся ветра и дождя

И, как гора,

был прочен и высок,

И если бы,

по жизни проходя,

Его я наяву

увидеть мог,

пусть мой развалится очаг,

Пусть я замерзну -

лишь бы было так Перевод А. Гитовича. .

Здесь уже не просто сострадание, не стыд благополучного перед страждущими, а прямое желание пожертвовать собою, если это нужно для блага бедняков. В этом - не только эволюция чувства Ду Фу, но и путь развития китайской поэзии в ее отношении к человеку. Стремление к самопожертвованию пока еще довольно абстрактно: поэт не ведал настоящих путей к облегчению жизни народа, и естественна его вера в добрые намерения государя: "Кто найдется, способный в государеву дверь постучаться, // Чтоб указ государя дал вздохнуть от войны и налогов?" Впрочем, как увидим дальше, вера в верховного правителя сохраняется даже у такого поэта, как Бо Цзюйи, который в своих обличениях был уже более конкретен, чем Ду Фу.

Думы о крестьянине, мечты о его довольстве, связанные с пренебрежением собственным благополучием, не оставляют Ду Фу и тогда, когда он пишет стихи о природе. В "Ливне" он равнодушен к тому, что протечет его хижина, только бы дождь поднял хлеба. Когда же ливень превращается в бедствие, он думает только о несчастьях хлебопашца и в стихотворении "В девятый день посылаю Цэнь Шэню" горюет о простом люде, о том, что не спасти посевов, и взывает к тому, кто мог бы усмирить тучи и затянуть прореху в небе.

Ду Фу создавал также традиционные стихи о друзьях, о природе. Этим стихам присуща ясность, простота и предметность.

Творчество Ду Фу оказывало большое влияние на китайскую поэзию в течение очень долгого времени. "Стихи Ли Бо и Ду Фу живут, и сияние их распространяется на десять тысяч чжанов", - писал танский поэт Хань Юй. Знаменитый сунский поэт Лу Ю черпал вдохновение в поэзии Ду Фу. Полководец и поэт Вэнь Тяньсян (казненный монгольской династией в конце XIII в.), находясь в тюрьме, читал Ду Фу и даже составил сборник из двухсот его пятисловных четверостиший. Он писал: "Я ощущал их как собственные стихи, забыв, что они принадлежат Ду Фу". Мы склонны думать, что влияние Ду Фу оказалось большим, чем влияние Ли Бо, потому что Ли Бо был, при поражающей самобытности своей индивидуальности, все же традиционен; Ду Фу же, будучи менее разносторонним и менее ярким, благодаря целеустремленности своего могучего таланта, впервые по-настоящему ввел в китайскую поэзию мир обездоленных, внимание к которому, существовавшее, конечно, и раньше, никогда не бывало столь пристальным и глубоким.

В одно время в Ду Фу жил Лю Чанцин (709 - 780), автор углубленно-созерцательных стихов о себе, о природе, о друзьях. В стихах Лю Чанцина закрепляется установившееся доброе отношение к человеку. Поэту близки люди нелегкой судьбы - крестьяне, рыбаки. Социальная окраска выступает ярче в поэзии Вэй Инъу (737 - 790) Бадак Александр Николаевич, Войнич Игорь Евгеньевич, Волчек Наталья Михайловна, Воротникова О.А., Глобус А. Всемирная история: В 24 т. / . Поэт знает крестьянскую нужду, говорит о ней и стыдится того, что он не обрабатывает землю, а деньги и еда ему идут из деревень. Мы видим, как чувство неловкости за свое обеспеченное существование, замеченное нами в стихах Ду Фу, а еще ранее у Ван Бо, охватывает всю танскую поэзию.

Во второй половине VIII в. раскрывается дарование третьего (после Ли Бо и Ду Фу) великого поэта танского времени - Бо Цзюйи. Свободный жанр его "Новых народных песен" был формой, вместившей в себя гнев нового поколения поэтов против господства несправедливости, в защиту крестьянства. Бо Цзюйи (772 - 846) вступил на путь стихотворца еще в юности. Он учился искусству поэзии на тонком восприятии природы и Мэн Хаожаня и Ван Вэя, на широте взгляда Ли Бо, на отчаянии Ду Фу. И как всех танских поэтов, его манила к себе чистотой помыслов и ясностью слова древняя поэзия Тао Юаньмина.

Ли Бо и Ду Фу самой жизнью своей определили свой разлад с обществом. Они оба были вне официального чиновничьего круга, в отличие от Бо Цзюйи, делавшего государственную карьеру и при каждом независимом слове рисковавшего ею. Бо Цзюйи всю карьеру свою сознательно поставил на службу поэзии, поэзию же - на службу современности. Он говорил, что "сочинение должно быть связано со временем, стихи должны быть связаны с действительностью".

Одно из первых его обличительных стихотворений - "Я смотрю, как убирают пшеницу". В нем нашел наиболее точное и четкое выражение зревший в стихах его предшественников мотив стыда перед тружеником-крестьянином:

А я за собою

какие знаю заслуги?

Ведь в жизни ни разу

я сам не пахал, не сеял.

А все ж получаю

казенные триста даней,

До нового года

зерно у меня в избытке.

Задумаюсь только,

и мне становится стыдно,

И после весь день я

не в силах забыть об этом Перевод Л. Эйдлина. .

Стихи Ду Фу помогли Бо Цзюйи осмыслить свои жизненные впечатления. После мятежа Ань Лушаня был окончательно нарушен старый порядок землепользования, а с 80-х годов VIII в. установлена система "двойных налогов" - летом и осенью. Крестьяне разорялись. Большая часть земли оказалась в руках крупных землевладельцев.

Женщина, весь урожай отдавшая в уплату налога и подбирающая зерна на чужом поле, может быть, у таких же бедняков, как она сама; крестьянин, собирающий траву дихуан, чтобы обменять ее на зерно, оставшееся от конского корма; раздетые и босые деревенские жители, дрожащие от холода ночью в своих лачугах; старик, во дворе у которого для императорского дворца срубили дерево, посаженное им тридцать лет назад, - вот кого увидел поэт и рассказал о них так, как до него не удавалось никому, даже Ду Фу.

Среди обличительных стихов Бо Цзюйи главное место занимают пятьдесят "Новых народных песен" и десять стихотворений цикла "Циньские напевы". Достаточно назвать подзаголовки "Новых народных песен", чтобы стала ясна их направленность: "Страдания крестьянина", "Против лихоимцев-чиновников"... Это стихотворения-рассказы с сюжетом, с монологом героя повествования. В них поэт позволял себе нарушить иной раз строгий размер официальной уставной строки или добавить одну строку вне строфы. Подобных вольностей нет в "Циньских напевах".

Стихи Бо Цзюйи представляют собою новую ступень в развитии китайской поэзии, как и в развитии китайской общественной мысли. В них отразилось и ухудшение условий жизни крестьянина, и изменение места поэта-мыслителя в Танском государстве. Как и Ду Фу, Бо Цзюйи на себе самом испытал бедность и злоключения лихолетья. Но Бо Цзюйи был еще и сановником, который своими глазами наблюдал механизм давления на народ, и разврат, и продажность, и грызню между придворными кликами. Он сам был тем чиновником, которому надлежало осуществлять давление на крестьянина, входя при этом в непосредственное с ним общение. Он знал историю Танского государства, понимал, к чему пришло оно, и, может быть, догадывался о приближении его конца. Он знал историю и владел мастерством поэзии всех былых веков. В последнем нет преувеличения: такова особенность старой китайской традиции. Бо Цзюйи преклонялся перед Ли Бо и Ду Фу, но его не удовлетворяла их поэзия; их путь вел его дальше.

В сюжетных стихах Юо Цзюйи появляются уже типизированные образы с обилием жизненных деталей. Еще нет индивидуализации героя, как не было ее и у Ду Фу, но от общих очертаний поэт приходит к более определенному рисунку. Человек рассматривается внимательнее, вплоть до некоторых особенностей его характера, что видно хотя бы на примере хрестоматийного "Старика со сломанной рукой" из "Новых народных песен". Новыми чертами были контрастные противопоставления в конце стихов, аллегории, резкий до грубости язык обличительных стихотворений. Во всем этом кроется простота, потребовавшая неусыпных трудов. И у Бо Цзюйи остается вера в государя. Но вполне вероятно, что она была вынужденной: и без того много крамолы содержалось в стихах поэта. И все же вера в монарха поколеблена безусловно: это видно по некоему ироническому оттенку, иногда проглядывающему в стихах поэта о государе.

Возросшее углубление во внутренний мир человека можно проследить по двум поэмам Бо Цзюйи, знаменующим вместе с тем достижения сюжетной поэзии. В "Вечной печали" под весьма прозрачным прикрытием описана любовь танского государя Сюань-цзуна к его наложнице Ян-гуйфэн. Поэт пишет о великом человеческом чувстве, о тоскующем по убитой возлюбленной несчастном императоре, как о простом смертном, достойном сожаления. Это единственный случай, когда поэта заинтересовали душевные страдания власть имущих. Через несколько лет он напишет стихи, в которых так скажет об обуревающих правителей чувствах: "Надменные, едут они на военный праздник... Они наедятся - сердца их будут спокойны. Они охмелеют - сильней распалится дух...".

Через десять лет, уже после "Новых народных песен" и "Циньских напевов", Бо Цзюйи создал поэму "Пипа". В ней в общем обыденная по тому времени жизнь описана без ярких красок, какими блещет "Вечная печаль". Ян-гуйфэн - олицетворение неумирающей любви, да и живет героиня среди бессмертных. Героиня же поэмы "Попа" важна читателю сама по себе: нелегкую ее долю разделила не одна женщина в Танском государстве.

Бо Цзюйи был не только великим поэтом, но и идеологом, обосновавшим направление литературы, вождем которого он являлся. Злободневность завладела стихами. Даже лирические стихи Бо Цзюйи, "пейзажные" и "философские", а их было множество, те, в которых он ищет успокоения, устав на склоне дней от непрерывной борьбы, хранят на себе следы уловленных поэтом мгновений современной ему жизни.

На лоянских дорогах, полях и межах

постоянна и вечна весна.

С ней когда-то простился я, нынче пришел.

Двадцать лет промелькнуло с тех пор.

Только годы мои молодые найти

мне уже не удастся никак,

Остальное же все - десять тысяч вещей -

неизменно, как было тогда Перевод Л. Эйдлина.

Ближайшим сподвижником Бо Цзюйи был Юань Чжэнь (779 - 831). В отличие от своего великого друга, он внешне смирился с жестокостью и несправедливостью века и возвысился до первого сановника двора - цзайсяна. Компромисс Юань Чжэня подчеркивает силу и идейность Бо Цзюйи, который не только пренебрег блестящей придворной карьерой, но и рисковал жизнью. Юань Чжэнь писал о жанре "Новых народных песен": "Слова их прямы и справедливы, дух груб и отважен; навлечь на себя кару - вот чего я боюсь и поэтому не осмеливаюсь обнародовать их". Тем не менее, как и Бо Цзюйи, Юань Чжэнь выдвигал и теоретические обоснования прогрессивного направления. Кроме "Новых народных песен" Юань Чжэнь написал много лирических стихотворений, а в прозе - знаменитую "Повесть об Ин-ин". Его лирика проста, избавлена от излишних реминисценций (за это ратовала группа Бо Цзюйи), всегда содержательна и значительна.

Чжан Цзи, Ван Цзянь, Ли Шэнь - наиболее видные поэты, составляющие группу единомышленников Бо Цзюйи, авторов "Новых народных песен" и других гражданских и лирических стихотворений. Ли Шэнь писал:

Весной посадит

он зернышки по одному,

А осень вернет их

обильнее в тысячу раз...

Где Моря Четыре,

земли невозделанной нет,

А все к земледельцу

приходит голодная смерть!

В IX в. поэты не просто "печалились" о крестьянине и даже не просто противопоставляли роскошь нищете, а задумывались сами и заставляли размышлять читателей над природой неравенства. "Почему же?" - спрашивали они всем своим творчеством. Все названные поэты были близкими друзьями, и сохранившаяся переписка некоторых из них заставляет предполагать не только поэтические, но и жаркие политические беседы и смелые замыслы.

Бо Цзюйи говорил в стихах о Чжан Цзи (768 - 830), что тот "никогда в своей жизни не писал пустых сочинений". Борьба с "пустыми сочинениями" входила в боевую программу группы Бо Цзюйи. Их поэзия не терпела "милых пустяков". Танские поэты сумели запечатлеть духовный облик человека тех времен.

От направления, воспеваемого Бо Цзюйи, нельзя оторвать и других танских поэтов, не столь близко к нему стоявших, поэзия которых была проникнута возмущением социальной несправедливости. Мэн Цзяо (751 - 814) И.А. Алябьева (ред) - Минск: Литература Т.5: Становление государств Азии. - 543с, старший современник Бо Цзюйи, поэт необычайно своеобразной индивидуальности, пишет стихотворение "Ткачиха" - о крестьянской девушке, спрашивающей, почему ткет она белый тонкий шелк, сама же носит грубое рваное платье. Сам поэт тоже был беден, хотя и принадлежал к чиновному сословию. Только к сорока шести годам Мэн Цзяо удалось наконец выдержать экзамен на ученую степень, но до конца дней своих он оставался бедняком. Вот картина в его "Осенних думах": приходит осень, а тяготы старости усугубляются бедностью, и в разрушенном доме нет дверей, и луна опускается прямо в постель, и среди четырех стен ветер проникает в одежду... Так пишет он о себе, выражая вместе с тем и общее настроение бедной служилой "интеллигенции". Может быть, поэтому он всю жизнь и почти во всех стихах своих мечтал о необычном, об удивительном, что несколько отдаляет его от Бо Цзюйи и ставит рядом с Хань Юем (768 - 824).

Хань Юй славен "возвратом к древности" в ритмической прозе, которую он стремился обновить и приблизить к требованиям реальной жизни. Опыт Хань Юя - прозаика отразился на поэтическом его творчестве; следы прозы, как уверяют китайские знатоки (и что, вслед за ними, можем заметить и мы), видны и в его стихах. Они сложны, но сквозь нагромождение традиционных намеков проглядывается жизнь и ее тревоги. Как и другие поэты, он озабочен бедами народа. Написанное в 799 г. стихотворение "Возвращаюсь в Пэнсен" начинается с того, что войско Поднебесной снова двинулось в поход. Когда же наступит мир? Поэт сетует на плохих советников государя и напоминает о засухе в Гуаньчжуне, о погибающих от голода людях, о наводнении на востоке страны, в потоках, уносивших трупы... Он готов разрезать собственную печень, из нее приготовить бумагу и на ней своей кровью обо всем написать государю. Здесь, так же как и у Ду Фу, - готовность поэта к самопожертвованию. Во второй части стихотворение теряет поэтическую силу. Но в целом оно показательно для атмосферы танского времени: гражданская тенденция пронизывала творчество самых разных поэтов на протяжении двух, если не более, веков. Гражданская тенденция смыкается с общим гуманистическим направлением танской поэзии, выражающимся в размышлениях о законах человеческой природы, о добре и зле в человеческих отношениях. Одно из лучших стихотворений Хань Юя - "Камни горы". Помимо поэтических, живописных достоинств, оно замечательно широтою взглядов поэта. Непримиримый враг и гонитель буддизма, Хань Юй способен найти успокоение духа в чуждом ему буддийском храме... Среди нагромождения скал затерялась тропа. К вечеру добирается он до храма... Монах рассказывает о прекрасной буддийской росписи на древних стенах, стелет постель, чистит циновку, ставит еду. Посветлело небо, поэт пускается в путь. Горы краснеют, и вода голубеет от рассеянных повсюду лучей солнца... Если жизнь человеческая может быть столь радостной, то так ли уж необходимо обвивать себя путами человеческих отношений?.. "В одном желанье признаюсь немногим моим друзьям, - восклицает поэт, - // Хочу до старости жить здесь, отсюда не уходить" Мальцева Е.В. В.П.Васильев как исследователь китайской литературы // Материалы по истории и филологии Центральной Азии. Вып. 4. Улан-Удэ, 1970. С. 9-11..

Прошло два века высокого напряжения литературы, появления одного за другим незаурядных талантов, каждый из которых внес в поэзию и свои индивидуальные особенности. Для поэтов последнего столетия Танского государства пора его расцвета была историей, как историей для них был мятеж Ань Лушаня, после которого наступило время распада страны, обострения противоречий между двором и местными правителями, вражды придворных групп и назревания крестьянских восстаний.

Почему через тысячу двести лет из дали времен и пространств в наш полный собственных забот XX век все еще тянется рука китайского человека эпохи Тан, почему продолжают свою жизнь для нас его встречи и расставания, его повседневные радости и печали, почему сочувствие вызывает в нас поэт, который никак не мог поправить, казалось бы, давно ушедшие в небытие дела? Далекие люди в далекой стране приблизились к нам силой не для нас предназначавшегося ими слова, подтвердившего единство человечества, неразрывность вечной связи народов и поколений на земле.

«Золотой век» китайской поэзии: эпоха Тан (VII — начало X в.)

После четырех веков раздробленности страна была объединена династией Суй (581—618). Последовавшая затем централизация власти при династии Тан (618—907), расширение экономиче-ских и культурных контактов с другими странами, известная терпимость в религиозной и философской сферах, поощрение литературного творчества, вовлечение образованных людей че-рез систему экзаменов в государственную деятельность — все это способствовало новым тенденциям в стихотворном творче-стве. При воссоздании империи вновь возникла потребность в конфуцианских идеях государственного управления и в лите-ратуре, предназначенной воплощать образ «благородного му-жа» (цзюнь-цзы) и улучшать нравы. Понимание общественной значимости поэзии выразилось, в частности, в требовании на чиновничьих экзаменах показывать способности к стихотворчеству. Естественно, что большинство могли демонстрировать лишь владение техникой стиха, но в условиях культа поэзии у подлинного таланта было много шансов оказаться замечен-ным и поддержанным.

Эпоху Тан по праву называют «золотым веком» китайской поэзии. Из- вестны имена свыше 2200 танских авторов — императоров, их прибли-женных, чиновников разных рангов, отшельников, монахов, монахинь, певичек. Сохранилось около 49 тыс. стихотворений. В танское время стихи-ши обрели жанровую завершенность. Произведения, на которые не распространялись правила чередования ровного и модулирующего тонов, получили название гу ти ши («стихи древней формы/ стиля»). Им противостояли цзинь ти ши («современные стихи), состоявшие из люйши («уставные стихи», восьмистишия), пайлюй (от десяти строк и более) и цзюэцзюй («оборванные строки», четверостишия). В цзинь ти ши ко-личество строк, размер, характер и порядок рифмовки, распределение тонов определялись строгими правилами (гэлюй). В люйши и пайлюй для всех двустиший, кроме первого и послед-него, был обязателен параллелизм.

Признание за литературой важной роли в государственной и духовной жизни заставляло дер-жать в поле зрения проблему языка поэзии, что приводило к спорам о разных стилистических манерах. Многие произведения, создававшиеся в духе поэзии VI в. (гун ти ши — «поэзия/стихи дворцового стиля»), с их утратой меры в подражании и в обработке формы не могли соот-ветствовать ни запросам танского государства, ни целям литературного развития. Но избавиться от подобной практики авторам начала Тан долго не удавалось. В манере гун ти ши в дар императору писал красивые произведения Шангуань И (ум. 664), который внес свою лепту в развитие люйши, предложив использовать «шесть типов» и «восемь типов» параллелизма. Многочисленные подражатели его пятисловным стихам говорили о «стиле Шангуаня». Не-сколько отошли от стиля дворцовых стихов Сун Чжи-вэнь (656?—713?), Шэнь Цюань-ци (656?—713), Ду Шэнь-ян (645?—708), которые обогатили стихи впечатлениями от поездок по стране и службы в провинции. Вэй Чжэн (580—643), знаменитый наставник императора, пере-давал воодушевление и энергию деятелей поры начавшегося подъема танского государства. Если изменения в художественную речь Вэй Чжэн вносил под воздействием конфуцианства , то Ван Цзи (585—644) делал это из-за приверженности даосизму . Ему было чуждо чиновничество, но и с земледельцами он не сблизился; отсюда чувство одиночества, тяга к уединению, к вину. Под влиянием буддийских религиозных стихов (гатха) при Тан писали на языке, близком к простонародному, монахи-буддисты. Первым в их ряду следует поставить Ван Фань-чжи, чье имя до XIII в. было весьма популярным, а затем забыто. Около 380 стихов, найденных в 1900 г. в пещерных храмах Дуньхуана на северо-западе Китая, побуждали соизмерять смерть, нищету и страдания с вечностью и относиться к ним трезво, порой с горьким юмором. Выделяется творчество буддийского монаха Хань-шаня, который писал стихи на бамбуковых стволах и ска-лах. Почитатели собрали более 300 произведений, далеких от норм принятой поэтики и служивших преимущественно выра-жению мироощущения чань-буддийского толка. За простотой языка, сходного с разговорным, и изображаемых ситуаций таи-лись глубина и парадоксальность мысли, устремленной к веч-ному и непостижимому.

Серьезную попытку избавиться от изощренности и вычурности «стихов дворцового стиля» предприняли «Четверо выдающих-ся» (Чутан сы цзе): Ван Бо (649—676), Ян Цзюн (650—693), Лу Чжао-линь (637?—689?) и Ло Бинь-ван (род. 638?), в лирических стихах которых преобладают темы расставания с друзьями и тоски по родным местам, описание службы в отдаленных краях, обличительные мотивы, пейзажные картины. Фундаментальные представления об органической связи вещественного мира, окружающего человека, с космосом определяли любовь поэтов к стихам об отдельных предметах, воспринимаемых в органическом сочетании нескольких уровней: в сущностном

Философско-религиозном плане, в связи с мифологическими представлениями, историческими преданиями, в свете традиционных поэтических ассоциаций. Достижением «Четырех выдающихся» было придание завершенности форме пятисловных люйши, которые в их наследии составляют больше половины. Они также оказали влияние на становление семислов-ных гу ти ши. До поэмы «Чанъань гу и» («Чанъань — подражание древ-нему») Лу Чжао-линя не было таких крупных произведений данной формы. Описание столич-ных дворцов, богатства знати, развлечений в домах певичек завершалось мыслями о никчем-ности погони за роскошью и удовольствиями, о бесценности и вечности письменного слова как носителя духовных начал. Еще большего объема поэма «Ди цзин пянь» («Императорская столи-ца») принадлежит Ло Бинь-вану.

Первым танским поэтам полностью избавиться от эпигонства и вычурности не удалось, и по-тому за дальнейшие перемены выступил Чэнь Цзы-ан (661—702), который при оценке лите-ратуры прошлых веков прежде всего руководствовался эстетическими критериями и утверждал, что после Хань и Троецарствия была утрачена способность воплощать в словесном искусстве облагораживающие духовные порывы. Увлеченность с молодых лет идеями Лао-цзы и Чжуан-цзы не побуждала его уходить от общества, а, напротив, торопила за короткое пребывание на земле успеть совершить добрые дела. Он видел себя сложившимся конфуцианским «благо-родным мужем» и стал активным участником придворной жизни и военных походов. «Гань юй ши саньшиба шоу» («Тридцать восемь стихов цикла „Потрясен встречей“»), создававшиеся на протяжении многих лет, содержали эмоциональный отклик на события и их оценку. Он не боялся порицать самых властных лиц империи и свою жизнь закончил в тюрьме. Порой он в ущерб образности открыто излагал свои суждения. Поэтический дар Чэнь Цзы-ана не был настолько сильным, чтобы убедить всех в плодотворности избранных им творческих принци-пов, но, несомненно, так был проложен путь стихам последующих поэтов, которым были при-сущи внятная образная речь, жизненность и медитативная созерцательность. При Тан поэзию отличало многообразие стилей, потому со стихами Чэнь Цзы-ана соседствовали семисловные песни Лю Си-и (651—680?), который в манере юэфу Южных династий (наньфан ды миньгэ) воспевал весну и женскую любовь и задумывался о неразрешимом противоречии между бегом времени и красотой жизни. Сохранилось лишь два произведения Чжан Жо-сюя (666?—730), но каждый образованный человек знает его семисловный стих «Чунь цзян юэ е хуа» («Цветы в лунную ночь на берегу весенней реки»). Поэт тонко передал восторг перед величием и тайной мироздания и понимание беспредельности собственного внут-реннего мира. Писавший лирические песни Цяо Чжи-чжи (ум. 697) был умерщвлен за стихи, обращенные к любимой служанке, которую всесильный сановник забрал в свои покои. Прославленным первым министрам, обладавшим поэтическим даром, Чжан Юэ (667-730), Су Тину (670-727) и Чжан Цзю- лину (673—740) были свойственны энергичный и возвышенный слог, нацеленность на активную деятельность, стойкость духа, которую они не утрачивали даже в ссылке.

Время правления императора Сюань-цзуна, прошедшее под де-визами Кай-юань и Тянь-бао (713 —741 — 756) и считавшееся пи-ком расцвета империи Тан, ознаменовалось появлением ряда выдающихся поэтов. Более 200 стихов Мэн Хао-жаня (689—740) представляют собой великолепную пейзажную лирику. Для поэта, отвергнутого двором, смыслом жизни стали общение с природой, стихотворчество, размышления над буддийскими и даосскими постулатами. Ему нравилось воспроизводить наст-роение, навеянное посещением храмов, писать о мудрости буд-дийских монахов и даосских отшельников. Чань-буддизм при-влекал поэта тем, что усиливал способность к самопознанию и очищению духа. Пристрастие к философским и религиозным школам не умалило, а обострило эстетическое восприятие мира. Высокий уро-вень личностного сознания Мэн Хао-жаня позволил ему обрести покой и счастье в созерцании природы, ее красоты. Окружающий мир пред-ставал перед ним полный жизни, движения, красок, звуков. Свежесть восприятия выливалась в яркие, точные и содержательные зрительные образы. Его язык легок, ясен и красив. Излюбленной формой были пятисловные стихи, но и среди 20 семисловных есть отличные произведения. Прекрасным певцом природы был поэт и живописец Ван Вэй (701—761), о котором говорили: «В его стихах картины, а в картинах стихи». В мировоззрении Ван Вэя можно видеть конфуцианские и даосские черты, но главенствуют идеи южной ветви чань-буддизма . В последние годы жизни он особенно часто обращался к учению Будды , использовал проблематику, образы и лексику буддийских сочи-нений. Достойно исполняя чиновничьи обязанности, он постоянно испытывал влечение к жиз-ни на лоне природы. У него есть произведения о воинах, несущих службу на границе, о земле-дельцах, о женском одиночестве, однако подлинным вкладом в поэзию является пейзажная лирика. Внезапное озарение восстанавливало органические связи с окружающим миром, спо-собствуя постижению глубинных состояний и перемен природы. В состоянии просветления Ван Вэй видел великолепие природы и переживал особый душевный подъем, позволявший ему в стихотворных строках воспроизводить чувство причастности к тайнам бытия, мироощущение чань-буддиста. Владея всеми поэтическими формами, он обрел славу «образцового мастера пятисловных стихов», которые преобладают в его наследии, состоящем более чем из 400 произ-ведений. Особый успех выпал на долю 20 четверостиший цикла «Ванчуань цзи» («Река Ванчуань»), где крупный план обогащен частностями, подробностями.

Успешная защита своих владений и завоевательные походы могущественной Тан породили на-правление бяньсай ши-пай — «пограничная поэзия», получившее большой общественный резо-нанс. Стихи воплотили личный опыт и впечатления авторов, побывавших в далеких краях и по-накомившихся с особенностями военного уклада, с бытом и обычаями местных жителей. Поэты воспевали мощь китайской армии, отважных и преданных воинов и в то же время пока-зывали тяготы армейской жизни, сочувствовали воинам, оплакивали погибших. Порой их воз-мущали промахи двора и безответственность генералов. Картины суровой природы чужих краев усиливали впечатление от героизма и стойкости солдат. Люби-мой формой была семисловная песня гэсин, вышедшая на но-вый уровень. Дважды был на границе Ван Чан-лин (698-757?), которого интересовали не столько события, сколько душевный настрой воинов, их думы о родных местах и близких. Он внес значительный вклад в развитие жанра четверостиший. Два раза участвовал в походах Гао Ши (702—765), запечатлевший героиче-ский дух воинов и их гордое сознание принадлежности к вели-кой стране. В стихах он описывал различные военные эпизоды и подробности солдатского быта. Служба на провинциальных постах позволила поэту познакомиться с деревней и ее пробле-мами, что нашло отражение в его творчестве. Лирического героя отличали цельность натуры, правдолюбие и прямота. Равной с Гао Ши славой пользовался Цэнь Шэнь (715—770), который провел за Великой стеной шесть лет. Ему свойственны повышенная эмо-циональность языка, изображение необычных ситуаций и пей-зажей, частое использование гипербол и смелых сравнений. Им много сделано для развития семисловных стихов, особенно хо-роши у него четверостишия, а также песни большого объема. Великий Ли Бо (701—762), «небожитель поэзии», не желая по-ступаться свободой и человеческим достоинством ради денег и сытой жизни, лишь три года находился в столице, а затем был изгнан и жил в скитаниях. В его поэзии запечатлены противоречивые чувства: желание вмешиваться в события века, улучшить положение народа соседствовало с мыслью об отшельничестве; вера в человека, красоту его души — с мечтой о мире бессмертных; его переполняли энергия и жажда деятельности, но в иные моменты он искал утешения лишь в вине и его охватывала печаль о тщетности человеческих усилий. Радост-ное чувственное восприятие поэтом жизни, безудержное наслаждение прелестями земного бытия омрачались мыслями о неустроенности общества, о его равнодушии к таланту. Ли Бо смог с покоряющей естественностью говорить о себе, своих мыслях и пере-живаниях. В эпоху, когда сословные перегородки и конфуцианская регламентация неизбежно порождали душевную отчужденность между людьми, поэта отличали чистосердечие, прямота и задушевность. Секрет неувядаемой любви читателей к поэзии Ли Бо заключен в неподдельном гуманизме его стихов. Поэт покорял широтой и размахом, полетом поэтической фантазии, изумительными образами. Он легко обращался к необычным, часто фантастическим ситуа-циям. Прелесть его пейзажных стихов объяснялась восприятием природы как друга, с которым поэт мог обмениваться самыми сокровенными мыслями. В поэзии Ли Бо пристрастие к гипер-боле, к приподнятости, к ярким краскам сочеталось с искусным проникновением в тончайшие оттенки человеческих настроений. Поэт все время искал новые художественные приемы, обращался к народному поэтическому опыту. До нас дошло почти 770 его стихов, включающих 150 юэфу, 80 люйши, остальные — гу ти ши. Особо выделяются 59 стихов цикла «Гу фэн» («Вея-ния древности»), где исторические параллели служат как оценке современности, так и осмыс-лению традиции.

В переломный момент в истории империи Тан расцвел талант Ду Фу (712—770), которого называли «корифеем поэзии». Ему приходилось жить при императорском дворе, быть в плену у иноземцев, спасаться от беспорядков военного времени, встречаться со знаменитыми поэтами и простыми крестьянами — все это дало огромный материал для творчества, в котором про-явилось осознание художественного долга перед соотечественниками. Воспитанный на идеалах древнего конфуцианства, Ду Фу с молодых лет стремился к высокому государственному слу-жению, мечтая наставить императора на путь легендарных государей Яо и Шуня , при которых, по преданию, люди жили мирно и счастливо. В его стихах с большой силой звучат мотивы социального обличения. «Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я на-правлялся из столицы в уезд Фэнсянь», циклы «Сань ли» («Три чиновника») и «Сань бе» («Три прощания») дают широкую па-нораму жизни танского общества. В отличие от литераторов, стремившихся изображать империю цветущим раем, Ду Фу пи-сал, что во дворцах «вина и мяса слышен запах сытый, а на до-роге — кости мертвецов». Он выступал против клики времен-щиков, захватившей власть в государстве, порицал расточитель-ность императорского двора. Алчных и корыстолюбивых чи-новников он сравнивал со стаей прожорливых птиц, опусто-шающих китайскую землю. Поэт горевал, что война разорила крестьян, а правительство продолжает увеличивать налоги.

Гимном мирному созидательному труду звучит «Цань гу син» («Песня о хлебе и шелковичных червях»). В «Стихах о том, как осенний ветер разломал камышовую крышу моей хижины» Ду Фу выражал готовность пожертвовать жизнью, лишь бы не осталось на земле страдающих от холода и голода. Стихи на-столько правдивы, что их называли «поэтической историей». Он добивался выразительности строк, без устали переделывая написанное. Ему удавалось найти настолько точные слова, что они словно влиты в строку. Отличаясь глубокой проникновен-ностью и психологической правдой, 1400 стихов Ду Фу воссоз-давали обаятельный образ самого поэта, мудрого, жизнелю-бивого, чуткого к чужим горестям. Ду Фу вывел на новый художественный уровень гу ти ши (им создано 339 стихов) и цзинь ти ши (1006 стихов).

Удар, нанесенный империи Тан мятежом Ань Лу-шаня (755—763), у многих поэтов породил горькие воспоминания о былом величии стра-ны, ощущение личной неустроенности и желание обрести гармонию духа в даосизме и чань-буддизме. Лю Чан-цин (709—780?) выделялся гордым и прямым характером, неоднократно оказывался жертвой клеветы. Окрашенная чаньским мироощущением пейзажная лирика Лю Чан-цина отличается индивидуальной манерой. В его собрании наибольшее число пятисловных люйши. Творчество Вэй Ин-у (737—790?) отражает противоречивые настроения — желание оставаться на службе и тягу к жизни в деревне. Ему удалось найти свой стиль, сочетающий простоту Тао Юань-мина с красотой языка Се Лин- юня, Се Тяо.

Начинавшийся упадок династии Тан заставлял образованных людей искать причины неблагопо-лучия. Хань Юй (768—824), возглавивший движение «за возвращение к древности» (фу гу), видел корень зла в забвении древнеконфуцианских принципов «гуманности» (жэнь ) и «долга/ справедливости» (), в распространении буддизма и даосизма, которые уводили людей от выполнения их обязанностей перед обществом. Стихами о засилье евнухов, о своеволии и сепа-ратизме военных наместников, о голоде в стране он напоминал правителям об их ответственно-сти. Несколько раз он оказывался в ссылке и писал о своих лишениях, но оставался стойким в своих убеждениях. Наибольшую ценность представляет его философская и пейзажная лирика. Он восторгался блестящей техникой стиха Ду Фу и многому у него научился. Хань Юй избегал ставших шаблонными выражений, намеков, образов и стремился удивить необычным словом, поэтической находкой. Впервые им столь широко в стихотворном тексте использовалась лек-сика, грамматические конструкции, свободная композиция изящной прозы, непревзойденным мастером которой он был. Поэтому он отдавал предпочтение гу ти ши, охотно сочинял крупные произведения с описаниями и рассуждениями. Сподвижником Хань Юя был Лю Цзун-юань (773—819), который за смелые политические выступления на 14 лет попал в ссылку. Он тоже ратовал за древнее конфуцианство, но с молодых лет интересовался буддизмом и даосизмом, что придало его восприятию природы особую окраску. Не без влияния «Чжуан-цзы» некоторые его стихи напоминают притчи. Ему принадлежит свыше 140 стихов, с особой тонкостью лирическая тема раскрывалась в пятисловных стихах, в наследии преобла-дают гу ти ши, он прославился также своей изящной прозой.

Покровительством Хань Юя пользовались Мэн Цзяо (751—814) и Цзя Дао (779—843), в чьих стихах социальные темы и често-любивые порывы сменялись утверждением буддийского идеала опрощения и умеренности. Самым одаренным в окружении Хань Юя был Ли Хэ (790—816), который воспринял от него смелость в обращении с поэтической формой. Ему удалось выработать индивидуальную манеру, отличавшуюся чарующей красотой языка и образов. У него много стихов о духах, о ска-зочных краях, о необычайных ситуациях. Он наследовал тра-дицию чуских строф (чу цы) и использовал мифологические образы, повышенную метафоричность. Почти половина его стихов написана в жанре юэфу (вэньжэнь юэфу), обогащена художественными приемами, выработанными танскими поэта-ми. Современниками высоко ценились эстетизм, вымысел, ги-перболы и олицетворения в стихах Ли Хэ.

Во взаимодействии с движением «за возвращение к древности» (фу гу) утвердилось и приобрело огромное значение для раз-вития поэзии направление, связанное с именем Бо Цзюй-и (772—846), который выдвинул требование: «Литературное про-изведение должно соответствовать времени, стихи должны со-ответствовать действительности». Им было положено начало «движению за новые юэфу», сторонники которого прибегали к фольклорным формам для отклика на значимые явления государственной и народной жизни. Бо Цзюй-и написал «Синь юэфу. У ши шоу» («Новые народные песни. Пятьдесят стихотворений»), где импульсом к обличению времен-щиков и чиновников-лихоимцев была забота о стране и ее жителях. Он ценил стихи, в которых «строка за строкой идет без пустого знака и каждая песня поет о страданиях народа». Во многих произведениях он использовал прием антитезы в сочетании образов всевластия, довольства, с одной стороны, и бесправия, нищеты — с другой. У него нередко встречаются неожиданные контрастные концовки, когда внутреннее (идейное) и эмоциональное течение стиха обнаруживает себя лишь в последних строках, являющихся ключом ко всему произведению. Примечательно обостренное чувство неоплатного долга перед трудовым людом: «Мне становится стыдно: могу ль я ответить — за что я счастливее их?» Бо Цзюй-и впервые в китайской поэзии столь широко показал тяжелый крестьянский труд, пе-редал муки и надежды земледельцев. Гуманизмом отмечены многочисленные стихи о женской доле. Героиней лирической поэмы «Пипа син» («Лютня») поэт сделал столичную певичку, введя в поэзию персонаж, столь популярный в тогдашних новеллах. Другая поэма, «Чан хэнь гэ» («Вечная печаль»), также имеет сюжет и рассказывает о трагической любви красавицы Ян Гуй-фэй и императора Мин-хуана (Сюань-цзуна), который представлен не обожествляемым власти-телем, а обычным человеком, охваченным горем. В «Сянь ши ши» («Стихах безмятежного покоя») обнаруживается свобода духа, открытость потоку жизненных впечатлений, радостям бытия. Сохранилось почти 3600 стихотворений Бо Цзюй-и, среди них более 700 мастерски написанных четверостиший, которые отличаются емкостью, глубиной содержания, установкой на простой и выразительный язык, на использование богатства народной речи.

Общественные взгляды и творческую позицию Бо Цзюй-и разделял его друг Юань Чжэнь (779—831), известный двумя большими циклами юэфу, в которых поэт обличал пороки общества, откликался на социальные проблемы. В его творчестве отразился поиск приемлемых нравственных идеалов и своей жизненной роли. Круг тем широк, тональность стихов разнообразна: в них суровость к противникам и внимательность к друзьям, чуткость к любящим и боль расставания, трагедия смерти близких и радость творчества. К поэзии гражданского звучания и ясной мысли относятся 400 стихов Чжан Цзи (768 — 830), в знаменитых юэфу которого изображены трагические последствия войн, повседневный быт и нравы крестьян, занятия и участь женщин. 20 «Новых юэфу» Ли Шэня (780?—846) также принадлежат к творческим дости-жениям этого направления. Ему довелось служить во многих краях, и пережитое воплотилось в стихах сборника «Чжуй си ю ши» («Воспоминания о былых поездках»). Творческая дружба связывала Бо Цзюй-и и Лю Юй-си (772—842), чье наследие со-стоит из обличительных стихов, произведений на исторические темы и песен фольклорного типа. Ему присущи конфуциан-ский трезвый взгляд на события и чаньское, созерцательное восприятие происходящего. Лю Юй-си выделялся собственным стилем, для которого характерны ясность и красота, певучесть и звучность. Бо Цзюй-и и Юань Чжэнь посвящали теплые сти-хи певичке Сюэ Тао (768?—831?), которая прославилась кра-сотой, умом, образованностью, поэтическим даром. Ею создано около 500 стихов, из них сохранилось 89. Это лирические, ис-поведального характера четверостишия, обращенные к другу или запечатлевшие картины природы. Заметным явлением в женской лирике было творчество Юй Сюань-цзи (844?—871?), которая поселилась в даосском монастыре, но жила земными радостями и тревогами. Время сберегло около 50 ее стихов, и многие из них написаны в дар известным литераторам. Они сливаются в едином образе большой, настоящей любви. Юй Сюань-цзи, осознавая собственные способности, сожалела, что жен-щинам не позволено проявлять себя на государственном поприще.

В столетие, завершающее историю Тан, большой известностью поль-зовалось самобытное творчество Ду Му (803—853), который принадле-жал к известному чиновничьему роду и стремился повлиять на тодашнюю политическую жизнь. Причиной горестных настроений в его стихах были раздоры при дворе и между крупными военачальниками, участившиеся нападения иноземцев. Частое обращение в стихах к историческим фактам служило обличению совре-менников и воспеванию достойных деятелей прошлого. Лирические стихи Ду Му преиму-щественно печальные и тревожные, но в них сохраняется надежда на перемены в личной участи и в судьбе государства. Ду Му искусно владел образной речью, его стихи имеют богатый поэ-тический подтекст. Ценители поэзии прежде всего выделяли его семисловные четверостишия, затем семисловные люйши.

Чиновничье положение другого знаменитого поэта, Ли Шан-иня (813—858), делало его зависимым от постоянных перемен в государственной жизни, но стихи фиксировали не внеш-ние обстоятельства, а психологическую реакцию на них. Есть в них немало откликов на об-щественные события и на новые обстоятельства в его жизни. В его поэзии широко представлена тема любви (трогательные стихи о жене, ее ранней смерти). Много написано о певичках и дворцовых красавицах. В стихах преобладают настроения легкой грусти, может быть, поэтому Ли Шан-инь любил писать о вечерних сумерках, о ночи, об осеннем пейзаже. Чарующие строки знаменитого цикла «У ти» («Без названия») эмоционально выразительны, таят множество ассоциаций. Многие стихи «туманны», многозначны и требуют от читателя напряженной работы воображения. Самыми удачными считались семисловные люйши. Стиль Ли Шан-иня породил немало последователей.

Танская империя шла к гибели, и многие поэты, наследуя традиции Ду Фу и Бо Цзюй-и, прямо писали о несчастьях страны. Но облик поэзии тех десятилетий определяли поэты, которые отстранились от злободневных проблем, стихи которых служили средством забвения. В «Синь Тан шу» («Новая история [династии] Тан») жизнеописание поэта Сыкун Ту (837—908) помещено в отдел людей высокопринципиальных, поскольку при известии о гибели последнего танского императора он покончил с собой. Присущий поэту синтез конфуцианских, даосских и буддийских идей проявлялся в трактовке таких традиционных тем, как разрыв с карьерой, опрощение, одиночество, вино, дружба с монахами. Скорбная лирика Сыкун Ту передает страдания одинокой и протестующей личности, глубину ее внутреннего мира. Славу ему принесла поэма «Ши пинь» — «Категории поэ-тических произведений» (в переводе В.М. Алексеева), где дано описание 24 «фазисов поэтического наития», основой которых является великое дао. Голос поэта, по существу, становится го-лосом высших сверхъестественных сил. Тайное дао наиболее полно проявляется в природе, потому и художник высшую муд-рость, которой владеет в минуты вдохновения, должен выражать в образах природы, заведомо неточным языком, приблизитель-ным словом.

Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 - . Т. 3. Литература. Язык и письменность / ред. М.Л.Титаренко и др. - 2008. - 855 с. С. 51-58.